Продолжение

Дали осень. Осень.
Внезапно. Как много дел на завтра.
Египетский Письмоводитель - Герой.
И Леонов Отец Его.
Вырабатываемся. Рождены. Чтоб преодолеть пространство и простор. Чтоб не оглядываться назад и не заглядывать вперед. Чтоб мясом не торговать.
Чтоб глядеть.
Вот как сказано.
Ах, как сказано!
Словно бы нечего терять, словно бы умолкло то и это.
Знаменитая песня безжалостно ограблена.
Кто купит имеющееся мясо?
Кто не оглядывается назад и не зеглядывает вперед?
Кто глядит?
Леонов не меньше чем Отец Его?
Согласен. Со страху.
Нету уже золота, есто уже гнилье и падаль. Есть усталость. Усталость Сестра.
Ты скажешь: "Я знаю." Я скажу: "Дурашка." Ты, вот на столечко не знаешь. Ничего. Можешь скакать как блоха, можешь гоготать как гусь, но страх останется.
Страх высоты, страх пинка, страх человека с ружьем.
Ле хаим.
Страх - национальная идея.
Где нация? Нация тута. Она везде. Мы из нее.
Совесть. И разговоры о том, чего нет.
Они упоительны, они без конца, они любимы. Они из нас. Мы предельно хорошие. Мы все не замечаем.
Из Центра мы не заметны ими - мы - масса. Как головастики. Как черненькие бедненькие головастики. С ничтожными глазками и зеленоватыми кишочками.
Ножища выпустит наружу зеленые кишочки. Злая ножища. Мы - добро. Ножища - зло?
Добро и зло не борются. Не борются. А этого хоцца. А этого хоцца, а они не борются.
Хорошо когда плохо когда мы в массе. Хорошо когда хорошо когда мы - мы.
Когда Оно?
И невозможно ни перед кем вывернуться наизнанку. Желанья нет. Возможности совсем нет. Изнанок пропасть.
И не надо.
На месте держут различные вещи и не дают отлетать. От них не того хотят. О них не то думают. Их набрали. И надо беречься. И надо беречь. Это что-то маленькое. Маленькое, махонькое, мохнатое, вшивое как обслюнявленный кошкой крысеночек.
На предписания можно обоссаться.
Со смеху? Со страху?
Кусают. И ложь и пиздешь и провокация.
И глубочайшее похмелье. И глубокое декольте. А где Добро? А где Зло? Они говорят и говорят. Так значит Так.

Сердечко к предложенному хорошо лежит.
И побежать бы поперек предписаний.
И всего.
И вскачь.
Арбалет в руки взявши. Игрушечный. Рассечение. И поперек. Две половины.
Скажут: "Он умер."
Это не так.
Умер Мор.
Ныне - по одиночке. Назло и просто.
Факты это ноль.
Заключительный аккорд. Красиво и Красиво.
Красиво - это "О!" и душе щекотно.
Вскачь по разделанной плугом земле.
Со знанием дела.
Сутулясь и ухмыляясь.
Из любви к искусству.
И все за ради продолжения и для
Погашения задолженности.
О! это еще не все!
Прощаю.
И Леонов переходит. На пятом году.
Доступ к его телу открыт.
Родные сидят на полу у изголовья гроба.
Деревенский люд стоит молча у стен.
Неподвижно. Сосредоточенно.
Плагея Марфа неслышно входит.
В черной одежде, черный плат в роспуск.

Плач по Леонову.

А рубашка-то на ем белая,
Снегом по весне ее мать белила.
А личушко белее снега того,
Губы-то сомкнуты нецелованные,
Уж не закраснеют они боле,
Глазыньки померкли, прикрылися, не взглянут,
Не увидят солнца желтого, леса темного,
Не квидят и звезд на небе.
А бывало, как небо вызвездит,
Заиграют звезды яркие -
В снежки игрывал с други-товарищи,
Девиц-полесочек с гор катывал.
Молод был, а на промысел хаживал...
Гроб с телом Леонова свозят на
Погост Николы Крюка.
Пьют вино и кушают,
И поют по английски.

***

Из всех товарищей, господ и величеств, мне более всего симпатичен Автомат Калашникова. Будущее за Ним, детонька, постоку-поскоку электричество есть ложь. Оно - огонь умственный: мы умы - увы - не любим; мы над умами смеемся.
Симпатичен Товарищ Господин Его Величество Автомат Калашникова... Ой ты гой еси Владыко! - не потешишь ли боярина и боярыню его белолицею!?. Ночь твоя - дай огня! Дыши любовью и дерзновением. Бесконечным шнурком потянутся из Его изобильного клюва красно-желтые иглы.
Трус - бежит, а кто смелей - те потехе рады.
Тепотехе - рады.
Остальные Ему крест поцелуют: чмок, чмок,
Чмо...
Сила сильная. Заходим в тупик.

Раздел Первый

В поддержку размножения Рода Человеческого

Каракозов Посеял Ветер

Ныне модно быть религиозным, ныне модно быть педерастом, ныне модно быть гитаристом и экстремистом.
Экстремистами не рождаются, но становятся.
И вот сидели бы эти ребята и добра наживали: деревья бы сажали и растили сынов в построенных саклях. Надо набраться терпения и жить, тем паче Аллах более девятисот раз сказал: Терпи, мусульманин, терпи! Все в пустую.
Янки в авторитете - они бросили лозунг: Убей гадов!
Но наши Стерегущие лишь фуражками качают и опускают помоешных бутылошников по подворотням...

   Ты чего стоишь косоротисси!
   Щас как дам по зубам -
   Переворотисси...
Щас как дам по мандам
Так и высрешь килограмм...

Не умеют Стерегущие?
Не умеют - научим!
Ничего, они все научатся; кто кроме них?
Миллионы рабочего люда подождут спасителей.
Постепенно избавимся от гадов, подымающих горбоносую голову...
Мы должны Стерегущих полюбить.
До пота.
Для этого они станут еще более красивыми - мы сразу поможем в этом.
На купечество возложим львиную долю расходов; остальное дадут добровольные пожертвования, взносы, поборы.
Мобилизуем наилучших парикмахеров, цирюльников, косметологов, стоматологов, кутюрье, визажистов, пейзажистов и тому подобное, например, банщики и портные.
Уберем девушек с обложек, витрин, подиумов, бутылок - заменим их Стерегущими; они будут образцами красоты и предметом вожделения.
Довольно с нас девушек! За ними не видно человеков! Мы устали от них!
Сколько можно стремиться под их юбки, под их рубашки, в их рты!? мы говорим: Хватит!
Синди кроуфорд перестанет заниматься демонстрированием окрашенных губ, а то Тамары Гвирдцители уже никто не узнает о прелести мытья волос - это сделают более достойные личности.
Они же займутся потреблением и рекламой безразмерных колготок, гигиенических прокладок и кремов против морщин.
Главный киногерой Штирлиц, уставший от девушек и от всего, что с ними связано, с удовольствием возьмет могучие, словно выточенные из камня, тела Стерегущих, целуя их при этом в тонкие, мужественные губищи.
Исчезнут привычные царицы и царевны. Насадим новых, самопродуктивных; царевен и цариц действия.
Хранение домашнего очага, обладание менструацией, деторождение, воспитание подрастающего поколения перейдут в самые ответственные руки. Качественно новые бляди, проститутки и шлюхи займут свои места.
Девушки отселятся в резервации тюремного типа; подальше от городов, крупных райцентров и пастбищ. Там им будет разрешено вольготно предаваться наркомании, разврату, вязанию. Они заимеют почетные обязанности, как то: мытье ног Стерегущих, завивка им волос.
Еще они будут шить кирзовые сапоги и парашюты.
Вскоре нужда в девушках отпадет окончательно; часть их вымрет от голода и болезней, часть пойдет в расход.
Они забудутся как класс.
Исчезнут секс и изнасилования.
И преследования на сексуальной почве уйдут в далекую область воспоминаний.
Любовь, онанизм, стихи, песни даже у трехлетнего гражданина вызовут взрыв смеха! "Я посвящаю время занятию спортом и чтению литературы", - скажет он.
Так наступит благодатная пора.
Бородатые, бряцающие оружием фанатики, сорванцы (поголовные джигиты), рожденные в папахе, черкесске, с кинжалом, на акалтекинском коне - обречены на вечное скитание по холмам Грузии.
Наводить ужасы, строить исламское государство, хвататься за автомат будут Стерегущие.
Мы будем лаптем щи хлебать и лапухом подтираться.

Рожайте, Рожайте